Читать книгу "Видок. Цена жизни  - Григорий Шаргородский"

Стригой кивнул и, сделав три шага вперед, застыл в ожидании.

Первый спарринг мой. Выхватив из ножен кинжал, я как можно стремительнее скользнул к вампиру и провел серию резких уколов. Он увернулся от всех атак и лишь обозначил ответные удары выступившими на пальцах когтями.

Мой животный инстинкт вопил благим матом о том, что все это – безумные, запредельно опасные игры, но разум и холодный расчет все же брали верх над паранойей.

Наш тренировочный бой продлился всего пару десятков секунд, заставляя меня работать на пределе своей естественной скорости. «Крыльев» я не активировал. Этот этап мы прошли уже давно. Под разгоном мне хоть и с трудом, но все же удавалось справляться со стригоем. Пока.

Увы, в отличие он набирающего силу вампира, мои умения были статичны. Это вам не абилка из компьютерной игрушки. Мой предел – четыре секунды реального времени без малейших надежд на развитие дара. Да еще и этот неприятный откат. Впрочем, если использовать «крылья» не чаще раза в сутки, все не так уж плохо.

Работа на пределе быстро вымотала организм, и я отскочил назад, пытаясь выровнять дыхание.

– Чиж, теперь ты, – отдышавшись, приказал я.

Парень все еще отчаянно боялся стригоя, но важнее то, что у него все же получалось переступать через свой страх. В отличие от меня, Чиж орудовал двумя кинжалами, которые мы с Корнеем Васильевичем долго подбирали для парня. Это были тычковые клинки по десять сантиметров длиной.

Осипка шустрой куницей скакнул к вампиру и заработал оружием со скоростью швейной машинки. При этом он не забывал постоянно двигаться и даже иногда умудрялся уходить от выпадов стригоя. Не думаю, что Мыкола делал ему хоть какие-то поблажки.

Парень явно быстрее меня и гибче, что уже хорошо. Жизнь у него была непростой, да и будущее вряд ли будет особо мирным, так что пусть готовится.

Впрочем, сейчас я больше наблюдал не за Чижом, а опять же следил за реакциями вампира.

Вроде все хорошо. Пока…

– Закончили, – скомандовал я, и Чиж кузнечиком отскочил от противника. – Благодарю, Мыкола, можешь быть свободен.

Стригой растворился во тьме, не забыв перевернуть ведро вверх дном, а я отправился заполнять таблицу наблюдений.

Несмотря на непродолжительность тренировки, душ мне все же понадобился, потому что упарился я неслабо. После водных процедур, свежий и румяный, я уселся за стол в кабинете.

По совету профессора Нартова я вел систематические наблюдения за поведением стригоя и по указанным маркерам отслеживал его адекватность.

Хотя, по мне, адекватность и упыри – вещи совершенно несовместимые.

Поначалу было тяжко. На Мыколу накатывали волны хандры и ярости. Его память о прошлой жизни взвинчивала до предела нервы, или что там вместо них у упырей. Даже за состоянием неживого тела приходилось постоянно следить и говорить стригою о том, что его одежда испачкалась или что от него неприятно пахнет. Сейчас у Мыколы с этим проблем нет – энергент-симбионт развился достаточно, чтобы без проблем контролировать состояние тела-носителя. По упыриным стандартам – это запредельная скорость развития новообращенного упыря, ставшая возможной только благодаря сохранению памяти казака-характерника в момент приживления энергетической личинки стригоя. И все же не стоит себя обманывать – под боком у нас жил не порывистый и веселый юноша, каким он был когда-то, а очень опасная тварь, хоть и с остатками памяти живого человека. Если верить Дракуле, душа казака уже давно отправилась в рай.

И тут возникает закономерный вопрос: а не рехнулся ли я, пригрев под боком подобного монстра? Не подвергаю ли опасности и себя, и своих друзей? Возможно, так и есть, но беда в том, что ни меня, ни моих домочадцев уже не было бы в живых, не будь с нами Мыколы в ночь нападения шатунов. А еще после того, как я нарвался на спятившего ведьмака и во время погони за окончательно слетевшим с катушек оборотнем-расстригой, который сбежал из Тобольского монастыря. Кстати, тогда погибли трое полицейских, и неживой казак спас не только меня, но и Дмитрия Ивановича. Хорошо хоть бывший следователь, а ныне мой новый подчиненный был без сознания, когда Мыкола рвал оборотня на куски. Даже не знаю, как бы он отреагировал на наличие упыря в моей команде.

Так что пусть уж лучше вампир постоянно действует мне на нервы, чем его не окажется рядом, когда очередной обитатель этого милого местечка придет за моей жизнью. Тем более что пока стригой не давал повода для беспокойства.

Да уж, чего только в жизни не бывает. Еще пару лет назад я с трудом различал стригоев – они же вампиры – и стриг. Но теперь не ошибусь, даже будучи пьяным в хлам. Симбиоз энергента-стригоя с мертвым человеческим телом живет у меня под боком, а с женской разновидностью вампиров, именуемой стры́гой, мне пришлось свести близкое знакомство в замке Куртя-Веке. Умирать буду – не забуду. До сих пор в дрожь бросает.

В то же время стриги, коих еще называют двоедушниками, – хоть и не менее опасные, зато более приятные в общении существа. Как минимум, потому что в их случае энергент сожительствует со вполне живым телом. По большому счету это оборотни с расширенным интерфейсом трансформации, правда, они страдают неслабым таким раздвоением личности. Светлая ипостась стриг не имеет доступа к оборотничеству и порой даже не подозревает о зверствах своей темной половинки. Вот порой случается нежданчик, когда за милой такой, тихой и доброй девушкой приходят жандармы из седьмого «волшебного» управления. Но бывают и исключения, способные в определенной степени создавать относительно стабильный союз обеих ипостасей.

Со смешанными чувствами вспоминая довольно интимные моменты, когда Даша снимала сдерживающий ошейник, я открыл дневник и внес в таблицу успокаивающие галочки напротив всех маркеров стабильности. На данный момент динамика поведения вампира мне нравилась, и беспокоить профессора пока не было никакой необходимости. Да и хлопотное это дело. Послания от Нартова приходили из самых неожиданных мест. Одно письмо императорская почта доставила аж из Италии, что говорило не о тяге ученого к путешествиям, а о разветвленности агентурной сети упырей. Для ответа мне пришлось отправлять послание на главпочтамт Ужгорода на имя некоего Вацлава Дробыша до востребования, но я этим делом не злоупотреблял и писал лишь дважды. Первый раз – когда Мыкола начал вести себя странно. Через месяц получил примерник этой самой таблицы стабильности с пояснениями. Во втором послании намекнул профессору, что групп крови не три, как здесь принято считать, а четыре. В отчет получил кучу благодарственных слов. Мелочь, а приятно.

Наша переписка велась без малейших упоминаний имен и под видом обмена опытом между целой группой биологов-энтузиастов на предмет особенностей магически измененных животных. Биолог из меня, как из гусара балерина, но, с другой стороны, наблюдения за Мыколой тоже можно назвать научным опытом. Да и знаний об этих самых измененных животных тоже хватало, хоть и сугубо прикладных.

Как бы странно все это ни выглядело, но для подобных ухищрений имелись веские причины. Похоже, жандармы не особо поверили моему рассказу о том, что Дракула отпустил меня только в награду за помощь в предотвращении попытки сбросить с трона его упыриное величество. Дознавателей не успокоило даже постоянное присутствие на допросе судебного ведуна с магическим детектором лжи. И сидеть бы мне в подвалах охранки до морковкина заговенья, не имей я столь могущественных покровителей. Даша писала, что в попытке защитить меня она науськала своего братца на своего же дядюшку. Есть чем гордиться, если учесть, что дядюшка ее является шефом жандармов, а братец занимает должность цесаревича.